Предмет: Английский язык, автор: karinalower25

Это начало нового семестра в университете. Два студента, Ник и Эрик, обсуждают летние каникулы. Завершите их разговор, используя правильную форму Past Simple слов в скобках ().

Nick:What () did you do...... (you/do) in the summer?
Eric: (1)............(take) a trip around Europe by train.
Nick: (2).......... (you/go) on your own, or with some friends?
Eric: A couple of friends (3).........(come) with me.
Nick: How many countries (4)........(you/visit)?
Eric: 1(5).........
(go) to six or seven countries. I (6)................ (have) a great time, and I really (7)....... (love) all of them.
Nick: Which one (8)......(you/like) most?
Eric: Sweden, I think. I (9)......(enjoy) exploring the marvellous countryside and I (10)....... (take) lots of photographs.
Nick: When (11)........... (you/arrive) back home?
Eric: Last week. I'm still rather tired.
ДАЮ 25 БАЛЛОВ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ

Ответы

Автор ответа: valeriarizun689
1

Ответ:

took, did you go, came, did you visit, went, had, loved, did you like, enjoyed, took, did you arrive,

я их писала в последовательности пропусков в тексте и просто впиши эти слова /предложения

Похожие вопросы
Предмет: Русский язык, автор: Пpивeт
Пожалуйста помогите!! Срочно!! Составьте план
Трудно писать о человеке, с которым недавно расстался, которого любил, знал больше двух десятков лет, хотя дружба с ним была далеко не легка.
Да, Твардовский не относился к людям, с которыми легко и просто. Но общение с ним, в каком бы настроении он ни был, всегда было интересным. Он никогда не старался казаться умнее, чем он есть, но почему-то всегда чувствовалось его превосходство, даже когда в споре оказывалось, что прав именно ты, а не он. Побежденным, как и большинство людей, признавать себя не любил, но если уж приходилось, то делал всегда это так по-рыцарски, с таким открытым забралом, что хотелось тут же отдать ему свою шпагу. Да, в нем было рыцарство, в этом сыне смоленских лесов, светлоглазом, косая сажень в плечах, умение отстаивать свою правоту, глядя прямо в глаза, не отрекаться от сказанного и не изменять в бою. Это навсегда привлекло меня к нему.
Мы познакомились с ним почти сразу после войны. Обоим было тогда лет по тридцать пять. Но он уже ходил в знаменитых писателях, “Теркина” все знали наизусть, а я пришел к нему в кирзовых сапогах, в гимнастерке с заплатанными локтями и робко сел на краешек стула в кабинете. Некоторое время он внимательно и доброжелательно меня разглядывал, а это всегда смущает, потом огорошил вопросом: “Это что же, вы безопасной бритвой так ловко пробриваете усы или опасной?” Я растерялся, но вынужден был признаться, что да, безопасной. Он часто потом возвращался к этим злосчастным усам: “И вот так вот, каждое утро, перед зеркалом, железной рукой? И вот здесь, посередке, тоже? Ну-ну, очень неплохо надо к себе относиться, чтоб этим заниматься”. И пожал плечами...
Вообще Трифоныч не прочь был иной раз смутить человека каким-нибудь неожиданным суждением или вопросом. Но в тот раз не думаю, чтоб он хотел как-нибудь задеть меня – весь вечер он был удивительно внимателен и заботлив. Просто он очень не любил, и не всегда мог это скрыть, людей, слишком много уделяющих себе внимания. Какие-нибудь красные носки или излишне пестрый галстук могли сразу же его настроить против человека. Вообще пошлость, в любых ее проявлениях, была ему противопоказана. Я видел, как на глазах терялся у него интерес к такому человеку.
Я говорю сейчас обо всех этих мелочах не только потому, что из мелочей складывается целое, а потому, что именно сейчас, через каких-нибудь два месяца после того, как я его хоронил, Твардовский близок и дорог мне именно этими его черточками, его взглядом, иногда суровым, редакторским, а иногда таким добрым, даже детским, его улыбкой, замечанием, жестом.
Может быть, с ним не всегда было легко дружить, но от одного сознания, что он есть, всегда становилось легче.