Предмет: Биология, автор: Morgan39

За яким принципом класифікують інфузорій?

Ответы

Автор ответа: vitaminka11
0

Классификация инфузорий. Класс инфузории можно разделить прежде всего на 2 подкласса: ресничных инфузорий (Ciliata) и сосущих инфузорий (Suc-toria). Последние во взрослом состоянии неподвижны, лишены ресничек и рта и принимают пищу при помощи тонких, трубковидных сосательных щупалец; бесполое размножение происходит у них при помощи почкования, причем образующиеся почки в течение известного времени снабжены ресничками и плавают в воде, а затем сбрасывают реснички и оседают, принимая форму взрослой сосущей инфузории. Подкласс ресничных инфузорий распадается на следующие отряды:

1) Первичноресничные (Protociliata) с несколькими однородными ядрами, не дифференцированными на микро- и макронуклеусы; половой процесс— копуляция.

2) Равноресничные (Ноlotricha), тело которых большей частью равномерно покрыто одинаковых размеров ресничками (впрочем иногда на теле вместо сплошного ресничного покрова реснички могут образовывать несколько поперечных поясков или продольных полос и т. п.).

3) Спиральноресничные (Spirotricha); сюда относятся все инфузории, обладающие околоротовой, закрученной вправо спиральной зоной мембране, т. е. склеенных вместе пучков ресниц к Spirotricha принадлежит несколько подотрядов, каковы разноресничные (Heterotricha), брюхоресничные (Hypotricha), Entodiniomorpha и некоторые др.

4) Отряд кругоресничных (Peritricha) состоит большей частью из сидячих инфузорий, тело которых снабжено только одной спиральной, закрученной в лево зоной ресниц, окаймляющих передний полюс животного и ротовое отверстие; многие из Peritricha обладают несократимыми или сократимыми стебельками (например сувойки); большинство сидячих Peritricha образует древовидно разветвленные колонии.

Похожие вопросы
Предмет: Литература, автор: broydaga
Все тургеневские герои проходят «испытание любовью». Это самое большое жизненное испытание душевных и нравственных сил человека. Проходит эту проверку и господин Н.Н.
Прочитай отрывки из повести. Как ты оцениваешь слова и поступки Н.Н? Как они его характеризуют? Дай письменный развёрнутый ответ.


Он ушел, а я бросился на диван и закрыл глаза. Голова у меня ходила кругом: слишком много впечатлений в нее нахлынуло разом. Я досадовал на откровенность Гагина, я досадовал на Асю, ее любовь меня и радовала и смущала. Я не мог понять, что заставило ее всё высказать брату; неизбежность скорого, почти мгновенного решения терзала меня...
«Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» — сказал я, вставая. (Гл.14)
—--------------------—
…я начал думать об ожидавшем меня свидании, но мои думы были заботливые, невеселые думы. Не с легким сердцем шел я на это свидание, не предаваться радостям взаимной любви предстояло мне; мне предстояло сдержать данное слово, исполнить трудную обязанность. «С ней шутить нельзя» — эти слова Гагина, как стрелы, впились в мою душу. А еще четвертого дня в этой лодке, уносимой волнами, не томился ли я жаждой счастья? Оно стало возможным — и я колебался, я отталкивал, я должен был оттолкнуть его прочь... Его внезапность меня смущала. Сама Ася, с ее огненной головой, с ее прошедшим, с ее воспитанием, это привлекательное, но странное существо — признаюсь, она меня пугала. Долго боролись во мне чувства. Назначенный срок приближался. «Я не могу на ней жениться, — решил я наконец, — она не узнает, что и я полюбил ее». (Гл.15)
—-------------------------—

— Да, да, — повторил я с каким-то ожесточением, — и в этом вы одни виноваты, вы одни. Зачем вы сами выдали вашу тайну? Кто заставлял вас всё высказать вашему брату? Он сегодня был сам у меня и передал мне ваш разговор с ним. — Я старался не глядеть на Асю и ходил большими шагами по комнате. — Теперь всё пропало, всё, всё. <…>
— И вот теперь всё кончено! — начал я снова. — Всё. Теперь нам должно расстаться. — Я украдкой взглянул на Асю... лицо ее быстро краснело. Ей, я это чувствовал, и стыдно становилось и страшно. Я сам ходил и говорил, как в лихорадке. — Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать, вы сами разорвали нашу связь, вы не имели ко мне доверия, вы усомнились во мне...
Пока я говорил, Ася всё больше и больше наклонялась вперед — и вдруг упала на колени, уронила голову на руки и зарыдала. Я подбежал к ней, пытался поднять ее, но она мне не давалась. Я не выношу женских слез: при виде их я теряюсь тотчас.
— Анна Николаевна, Ася, — твердил я, — пожалуйста, умоляю вас, ради бога, перестаньте... — Я снова взял ее за руку...
Но, к величайшему моему изумлению, она вдруг вскочила — с быстротою молнии бросилась к двери и исчезла... (Гл. 16)​