сообщение о любом сословии при Петре 1
ПОМОГИ ПОЖАЛУЙСТА !!!!ДАЮ 100 БАЛЛОВ!!
Ответы
Ответ:
В наследие от своих предшественников Пётр I получил служилое сословие сильно расшатанным и не похожим на тот служилый класс, который знала под этим названием эпоха расцвета Русского государства. Но Петру I Алексеевичу досталось от его предков на разрешение всё та же великая государственная задача, над которой вот уже два века трудились люди Московского государства — «собирание русских земель», потерянных от агрессии соседей Руси. Территория государства должна была войти в свои естественные границы, огромное пространство, занятое самостоятельной политически народностью, должна была иметь выход к морям — Русскому и Варяжскому. Этого требовали и состояние хозяйства страны, и интересы всё той же безопасности. В качестве исполнителей этой задачи предшествующие эпохи дали ему в руки класс людей, исторически воспитывавшихся в труде над задачей собирания всей Руси. Этот класс попал в руки Петра Алексеевича не только готовым к тем усовершенствованиям, которая давно требовала жизнь, но уже и приспосабливающимся к тем новым приёмам борьбы, с которыми Пётр I начал компании. Старая задача и старое знакомое дело разрешения её — война — не оставляли ни времени, ни возможности, ни даже надобности, поскольку последнюю исторически можно принимать, много заботиться о новшествах, новом устройстве и новом назначении служилого класса. По существу при Петре I продолжали развиваться те же начала в сословии, какие выдвинул XVII век.
Ответ:
Духовенство
Объяснение:
Ничего отрадного в смысле высоты жития не являло забитое, напуганное и необразованное низшее духовенство. Безместные священники сидели кучками в Москве у Спасских ворот и на Варварке, «безчинства чинили всякие, меж собой бранились и укоризны чинили скаредные и смехотворные, а иные меж себя играли и на кулачках бились». Многим безграмотным искателям священнического чина взяточничество архиерейской челяди было даже на руку: даст такой ставленник кому следует то, что следует, выучится с голосу двум-трем псалмам, и, когда apхиерей заставит его прочесть что-нибудь, услужливая рука архиерейского подручного раскроет перед ним Псалтирь на нужном месте, и он, как по писаному, отбарабанит затверженный псалом. И архиерей со спокойной душой посвятит невежду, который «и скота пасти не умеет», яко «достойно и праведно разумеющего святые книги честь».
Если посмотришь на платье такого батюшки, то и не разберешь — не то поп, не то волхв, не то чучело oгoродное: ходит в «гнусных многошвейных одеждах», в белых некрашеных сукнах, с узкими рукавами и в лаптях. Иной и возложит на себя церковное облачение, а на ногах лапти в грязи обваленные, а кафтан нижний «весь гнусен». Приходилось Петру издавать духовные регламенты, в которых епископам предписывалось смотреть, чтобы священнослужители хранили на себе благообразие, одежду бы имели хоть и убогую, но чистую и единой черной, а не иной краски, не ходили бы простовласы, не ложились бы спать по улицам, не пили бы по кабакам, «ибо такие неблагообразия показуют их быти ярыжными»...
И если бы дело было только в нечистоплотности и невежественности! Но поведение духовных пастырей вполне соответствовало их скудному нательному и умственному добришку. В духовенстве особенно укоренилась «сатанинская злоба безмерного хмельного упивания» с той хвастливой «силой и храбростью к питию», которая составляет последнюю душевную отраду присяжного «питуха» из царева кабака. Драки в алтаре из-за молебных денег, побиение домашних, подлоги и плутовство были обычным явлением в священнической среде. Принимали священнический сан не для Иисуса, а для хлеба куса. В 1719 году в Сенате paссматривалось несколько дел о священниках и дьяконах, промышлявших разбоем.
Куда только девалась исконная приверженность pycских людей к древнему благочестию, их готовность умереть за единую букву в слове святых отцов? Паства показывала себя достойной своих пастырей. Муж, желавший избавиться от жены, призывал в дом «неведомого монаха», и тот за добрую мзду постригал неугодную супругу в монахини, не спрашивая ее согласия. Помещик, разъярившись, бил и увечил пришедшего к нему с требой священника, причем «Святые Тайны розлил из потира и топтал ногами». На Москве многие старики у отцов духовных на исповеди не бывали лет по шестьдесят, «и не ради раскольничества, но ради непонуждения пресвитерского». Русский человек словно отбывал свою веру как цepковную повинность, наложенную на него ради спасения чьей-то души, только не его собственной, спасать которую он не научился, да и не желал: «Как ни молись, а все чертям достанется». Суеверие — «бабье богословие» — заменяло религиозность верой в сон и чох, во всемозможные заклинания и чудеса. Архиереи при строительстве нового храма не стеснялись отдавать распоряжения «приискать явления икон», чтобы затем объявить такую икону чудотворной и тем привлечь богомольцев.
«Окаянное наше время! — писал митрополит Ростовский Дмитрий.