Предмет: Математика, автор: idiotpolo

Каждый из семи гномов подарил Белоснежке ягоды. Первый подарил Белоснежке 11 ягод. Каждый следующий гном, если он был в шапочке дарил Белоснежке на одну ягоду больше предыдущего.Если же гном был без шапочки, то он дарил на одну ягоду меньше предыдущего. Всего Белоснежка получила 96 ягод. Сколько гномов было без шапочки, если первый был в шапочке?(срочно , плиз)

Ответы

Автор ответа: mariagev
0

Ответ:1 гном (седьмой) был без шапочки.

Пошаговое объяснение:

Если бы все гномы были в шапочках, Белоснежка бы получила 98 ягод:

11+12+13+14+15+16+17=98 ягод

Значит лишь один гном подарил на одну ягоду меньше, а не больше чем предыдущий. Раз его подарок не повлиял значительно на общее количество ягод, то он дарил последним.

11+12+13+14+15+16+15=96 ягод

Если бы только второй гном был без шапочки, то общее количество ЗНАЧИТЕЛЬНО отличалось бы от условия:

11+10+11+12+13+14+15=86 ягод

11+12+13+14+15+14+15=94 ягоды - если бы 6-й гном был без шапочки

Автор ответа: cclashhofcclans
1

Ответ:

1 гном

Пошаговое объяснение:

Предположим, что все гномы были в шапочках. Тогда Белоснежке подарили бы 8 + 9 +10 +11+12 +13+14 = 77 ягод.

Но Белоснежке подарили 75 ягод. Значит, хотя бы один гном был без шапочки. Каждый гном без шапочки дарит на 2 ягоды меньше, чем он подарил бы, будучи в шапочке. А Белоснежка получила всего на 2 ягоды меньше, чем наибольшее возможное количество. Значит, без шапочки мог быть только один гном. Если без шапочки был последний гном, то как раз получается

7 + 8 + 9 +10 +11+12 +13+12 = 75 ягод.

Ответ: 1 гном.

Похожие вопросы
Предмет: Русский язык, автор: cfvjdjkrf
Предмет: Русский язык, автор: Maksim2516
помогите сжать этот текст пожалуйста быстрее срочно нужно
«Учитель» - (Астафьев)
Замечательный человек, встретившийся мне в начале жизненного пути, был Игнатий Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт. Он преподавал в нашей школе русский язык и литературу, и поразил нас учитель с первого взгляда чрезмерной близорукостью. Читая, учитель приближал бумагу к лицу, водил по ней носом и, ровно бы сам с собою разговаривая, тыкал в пространство указательным пальцем: «Чудо! Дивно! Только русской поэзии этакое дано!»
«Ну, такого малохольненького мы быстро сшама-ем!» — решил мой разбойный пятый «Б» класс.
АН не тут-то было! На уроке литературы учитель заставил всех нас подряд читать вслух по две минуты из «Дубровского» и «Бородина». Послушав, без церемоний бросал, сердито сверкая толстыми линзами очков: «Орясина! Недоросль! Под потолок вымахал, а читаешь по слогам!»
На уроке русского языка учитель наш так разошелся, что проговорил о слове «яр» целый час и, когда наступила перемена, изумленно поглядев на часы, махнул рукой: «Ладно, диктант напишем завтра».
Я хорошо запомнил, что на том уроке в классе никто не только не баловался, но и не шевелился. Меня поразило тогда, что за одним коротеньким словом может скрываться так много смысла и значений, что все-то можно постичь с помощью слова и человек, знающий его, владеющий им, есть человек большой и богатый.
Впервые за все время существования пятого «Б» даже у отпетых озорников и лентяев в графе «поведение» замаячили отличные оценки. Когда у нас пробудился интерес к литературе, Игнатий Дмитриевич стал приносить на уроки свежие журналы, книжки, открытки и обязательно читал нам вслух минут десять — пятнадцать, и мы все чаще и чаще просиживали даже перемены, слушая его.
Очень полюбили мы самостоятельную работу — не изложения писать, не зубрить наизусть длинные стихи и прозу, а сочинять, творить самим.
Однажды Игнатий Дмитриевич стремительно влетел в класс, велел достать тетради, ручки и писать о том, кто и как провел летние каникулы. Класс заскрипел ручками.
Не далее месяца назад я заблудился в заполярной тайге, пробыл в ней четверо суток, смертельно испугался поначалу, потом опомнился, держался по-таежному умело, стойко, остался жив и даже простуды большой не добыл. Я и назвал свое школьное сочинение « Жив ».
Никогда еще я так не старался в школе, никогда не захватывала меня с такой силой писчебумажная работа. С тайным волнением ждал я раздачи тетрадей с сочинениями. Многие из них учитель ругательски ругал за примитивность изложения, главным образом за отсутствие собственных слов и мыслей. Кипа тетрадей на классном столе становилась все меньше и меньше, и скоро там сиротливо заголубела тоненькая тетрадка. «Моя!» Учитель взял ее, бережно развернул — у меня сердце замерло в груди, жаром пробрало. Прочитав вслух мое сочинение, Игнатий Дмитриевич поднял меня с места, долго пристально вглядывался и наконец тихо молвил редкую и оттого особенно дорогую похвалу: «Молодец!»
Когда в 1953 году в Перми вышла первая книжка моих рассказов, я поставил первый в жизни автограф человеку, который привил мне уважительность к слову, пробудил жажду творчества.
Предмет: Алгебра, автор: рпопфр