Предмет: История, автор: Аноним

Помогитее народ не понимаю!
Как называется единый у южных и восточных славян алфавит, который сменил глаголицу?
1.Кириллица
2.Клинопись
3.Латиница
4.Буквица

Ответы

Автор ответа: Inna1813
18

Ответ:

алфавит, который сменил глаголицу: Кириллица

Объяснение: так в интернет уроке. я проверила.


Inna1813: кнопочный гораздо прочнее смартфона
Inna1813: сам поймёшь когда смартфон свой разобьёшь
Inna1813: если решил хвастаться, то хвастай достижениями
Inna1813: а не тем, что тебе дают
Inna1813: точно, у меня же есть планшет. Сейчас добавлю!
Inna1813: ах, да если ты не знал Инна (София) женское имя
Похожие вопросы
Предмет: Українська мова, автор: vikysakhlebnik
Запишіть у дві колонки нормативні й ненормативні форми ступенів порівняння.
Найекономічніший, якнайважчий, більш навчальний, більш рішучий, найбільш доцільніший, ультрасучасніший, найбільш найдосконаліший, овальніший, дотепніший, найефективніший, сріблястіший, доречніший, менш оптимальний, найздоровенніший, найбілявіший, надчутливіший, глухіший, найменш продуктивний, зрозуміліший, найпривабливіший, менш зрозумілий, нижчий, самий високий, найкращий, найбільш практичний, коротший, більш відомий, ледь теплий, самий менший, ліпший, могутніший, височезніший, кисліший, допитливіший, більш освічений, менш зрозуміліший, нездоланніший, найдобріший, якнайбільший, якнайсмачніший, розумніший, самий добрий, німіший, надзичайний, якнайсвітліший, солодший, найсумніший, щонайгарніший, менш складний, наймиліший, щонайтепліший, менш зрозуміліший, найромантичніший, найбільш щасливий, якнаймолодший, самий відомий, більш здібний, старший, тонший, коричневіший, найдобріший, більш зручний, якнайвиразніший, самий розумний, архіважливіший, бежевіший, більш низький.
Предмет: Литература, автор: Mishytka1998
ПОМОГИТЕ НАПИСАТЬ СОЧИНЕНИЕ ПО ДАННОМУ ТЕКСТУ!!!!!!ОЧЕНЬ СРОЧНО НЕОБХОДИМО!!!Ранней весною, когда сойдет снег и подсохнет полегшая на зиму трава, в
степи начинаются весенние палы. Потоками струится подгоняемый ветром
огонь, жадно пожирает он сухой аржанец, взлетает по высоким будыльям
татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыла, стелется по низинам... И
после долго пахнет в степи горькой гарью от выжженной и потрескавшейся
земли. Кругом весело зеленеет молодая трава, трепещут над нею в голубом
небе бесчисленные жаворонки, пасутся на кормовитой зеленке пролетные гуси
и вьют гнезда осевшие на лето стрепета. А там, где прошлись палы, зловеще
чернеет мертвая, обуглившаяся земля. Не гнездует на ней птица, стороною
обходит ее зверь, только ветер, крылатый и быстрый, пролетает над нею и
далеко разносит сизую золу и едкую темную пыль.
Как выжженная палами степь, черна стала жизнь Григория. Он лишился
всего, что было дорого его сердцу. Все отняла у него, все порушила
безжалостная смерть. Остались только дети. Но сам он все еще судорожно
цеплялся за землю, как будто и на самом деле изломанная жизнь его
представляла какую-то ценность для него и для других...
Похоронив Аксинью, трое суток бесцельно скитался он по степи, но ни
домой, ни в Вешенскую не поехал с повинной. На четвертые сутки, бросив
лошадей в одном из хуторов Усть-Хоперской станицы, он переправился через
Дон, пешком ушел и Слащевскую дубраву, на опушке которой в апреле впервые
была разбита банда Фомина. Еще тогда, в апреле, он слышал о том, что в
дубраве оседло живут дезертиры. К ним и шел Григорий, не желая
возвращаться к Фомину.
Несколько дней бродил он по огромному лесу. Его мучил голод, но пойти
куда-либо к жилью он не решился. Он утратил со смертью Аксиньи и разум и
былую смелость. Треск поломанной ветки, шорох в густом лесу, крик ночной
птицы - все повергало его в страх и смятение. Питался Григорий недозрелыми
ягодами клубники, какими-то крохотными грибками, листьями орешника - и
сильно отощал. На исходе пятого дня его встретили в лесу дезертиры,
привели к себе в землянку.
Их было семь человек. Все они - жители окрестных хуторов - обосновались
в дубраве с осени прошлого года, когда началась мобилизация. Жили в
просторной землянке по-хозяйски домовито и почти ни в чем не нуждались.
Ночами часто ходили проведывать семьи; возвращались, приносили хлеб,
сухари, пшено, муку, картофель, а мясо не варево без труда добывали в
чужих хуторах, изредка воруя скот.
Один из дезертиров, некогда служивший в 12-м казачьем полку, опознал
Григория, и его приняли без особых пререканий.


Григорий потерял счет томительно тянувшимся дням. До октября он кое-как
прожил в лесу, но когда начались осенние дожди, а затем холода - с новой и
неожиданной силой проснулась в нем тоска по детям, по родному хутору...
Чтобы как-нибудь убить время, он целыми днями сидел на нарах, вырезывал
из дерева ложки, выдалбливал миски, искусно мастерил из мягких пород
игрушечные фигурки людей и животных. Он старался ни о чем не думать и не
давать дороги к сердцу ядовитой тоске. Днем это ему удавалось, но длинными
зимними ночами тоска воспоминаний одолевала его. Он подолгу ворочался на
нарах и не мог заснуть. Днем никто из жильцов землянки не слышал от него
ни слова жалобы, но по ночам он часто просыпался, вздрагивая, проводил
рукою по лицу - щеки его и отросшая за полгода густая борода были мокры от
слез.
Ему часто снились дети, Аксинья, мать и все остальные близкие, кого уже
не было в живых. Вся жизнь Григория была в прошлом, а прошлое казалось
недолгим и тяжким сном. "Походить бы ишо раз по родным местам,
покрасоваться на детишек, тогда можно бы и помирать", - часто думал он.
На провесне как-то днем неожиданно заявился Чумаков. Он был мокр по
пояс, но по-прежнему бодр и суетлив. Высушив одежду возле печурки,
обогревшись, подсел к Григорию на нары.
- Погуляли же мы, Мелехов, с той поры, как ты от нас отбился! И под
Астраханью были, и в калмыцких степях... Поглядели на белый свет! А что
крови чужой пролили - счету нету. У Якова Ефимыча жену взяли заложницей,
имущество забрали, ну, он и остервенился, приказал рубить всех, кто
Советской власти служит. И зачали рубить всех подряд: и учителей, и разных
там фельдшеров, и агрономов... Черт те кого только не рубили! А зараз -
кончили и нас, совсем, - сказал он, вздыхая и все еще ежась от озноба. -
Первый раз разбили нас под Тишанской, а неделю назад - под Соломным. Ночью
окружили с трех сторон, оставили один ход на бугор, а там снегу - лошадям
по пузо... С рассветом вдарили из пулеметов, и началось... Всех посекли
пулеметами. Я да сынишка Фомина - только двое и спаслись. Он, Фомин-то,
Давыдку своего с собой возил с самой осени. Погиб и сам Яков Ефимыч... На
моих глазах погиб. Первая пуля попала ему в ногу, перебила коленную
чашечку, вторая - в голову, наосклизь. До трех раз падал он с коня.
Остановимся, подымем, посадим в седло, а он проскачет трошки и опять