Предмет: Математика, автор: loxlox2019

Не известно сколько будет?

Приложения:

jekadva: = 43

Ответы

Автор ответа: Avantgardе
5

x + x+ x = 30

3x = 30

x = 10 - стоимость 1 пары кроссовок => 1 кроссовок имеет стоимость 5.

x + x + 10 = 20

2x = 10

x = 5 - стоимость одного футболиста.

x + x + 5 = 13

2x = 8

x = 4 - стоимость 2-х галстуков => 1 галстук имеет стоимость 2

5 + (5 + 4 (2 галстука на руках) + 10 (кроссовки на ногах)) * 2 = 5 + 19*2 = 43

Автор ответа: NoPleaseNo
3

3 пары кроссовок=30

30:3=10 - это 1 кроссовки

2 человека и 1 кроссовки=20

мы знаем, что 1 кроссовки это 10,

вычисляем из 20 - 10 и делим на 2 (т.к. 2 человека)

(20-10):2=5 - это 1 человек

2 галстука и 1 человек - 13

действуем точно так же как и во втором примере

(13-5):2=4 - это галстуки.

и последние действие просто сложить кроссовок (один) и человека (вместе с кроссовками и галстуками) умноженного на галстук (один)

5+(5+4+10(=19))*2=43

Похожие вопросы
Предмет: Русский язык, автор: Bull008

( Сократите текст)

 

 

 Степь
Иногда я пытаюсь вспомнить первые свои ощущения жизни, первые прикосновения к миру, вспомнить с надеждой, что это может мне что-то объяснить, возвратить меня в наивную пору счастливых удивлений, смутного восторга и первой любви, вернуть то, что позднее, уже зрелым человеком, никогда не испытывал так чисто и пронзительно.

 

 

С каких лет я помню себя? И где это было? На Урале, в Оренбургской степи? Когда я спрашивал об этом отца и мать, они не могли точно восстановить в памяти подробности давнего моего детства. Так или иначе, много лет спустя я понял, что пойманное и как бы остановленное сознанием мгновение самого высшего счастья — это чудотворное соприкосновение мига прошлого с настоящим, навсегда утраченного с неудовлетворённостью, детского со взрослым, подобно тому как соприкасаются золотые сны с явью.

 

 

Но, может быть, первые ощущения — лишь неясный толчок крови моих предков во мне, моих прапрадедов, голос крови, вернувшей меня на сотни лет назад, во времена какого-то переселения, когда над степями носился по ночам дикий, разбойничий ветер, мотал, исхлёстывал травы под лиловым лунным светом и скрип множества телег на пыльных дорогах перемешивался с первозданной трескотнёй кузнечиков?..

 

 

Но первое, что я помню, — это свежесть и сырость раннего утра, сочные, мокрые травы, тяжёлые от росы, высокий берег реки, где мы остановились, видимо, после ночного переезда.

 

 

Я сижу в траве, укутанный во что-то пахучее, тёплое, мягкое, наверное в овчинный тулуп, сижу среди сгрудившихся тесной кучкой моих братьев и сестёр (которых у меня никогда в ту пору не было), а рядом с нами, тоже укутанная во что-то тёмное, какая-то бабушка, кротко-тихая, уютная, домашняя. Она чуть наклонена к нам, как бы своим телом давно согревая и защищая от рассветного холода. И все мы смотрим как очарованные на чудовищно огромный, малиновый, поднявшийся из травы на том берегу шар солнца. Он такой неправдоподобно огненный, такой искрящийся в глаза брызгами лучей, что все мы в счастливом безмолвии сливаемся с его утренним теплом.

 

 

Когда же я вспоминаю этот осколочек полуяви, полусна, то испытываю непередаваемо покойное, подхватывающее меня мягкими объятиями счастье, как будто передо мной открылась вся доброта мира и все человеческие чувства соединились в моей душе в тот миг поднявшегося из травы солнца, встреченное, увиденное нами где-то в пути, в длительном переезде куда-то. Куда?

 

 

Странно вдвойне: я помню себя всё время в движении, помню освещение и запахи, вольные, степные, но чаще уютные, успокаивающие и вместе тревожащие душу, как ожидание переезда, ожидание медленного приближения к невиданной и неизведанной красоте, к обетованной земле, где всё должно быть радостью. Я словно плыл между небом и землёй с замирающим от восторга сердцем, испытывая почему-то неизбывную радость перед непонятным миром до сладостного комка в горле. «Я всех люблю, — думал я. — И все тоже любят меня. И так будет всю жизнь».

 

Но и никогда потом в жизни не повторялось того единения с миром, того немого восторга перед всем сущим, что испытал тогда в детстве.