Предмет: Другие предметы, автор: izkka

Что относится к крайней форме религии?

Ответы

Автор ответа: Вико4ка1
0
Доклад Экспертного центра Всемирного русского народного собора

1. Глобальное противоречие: возрождение религиозных ценностей и вызов воинствующего секуляризма


1.1. Начало ХХ века знаменовалось невиданным ранее ослаблением роли религии в человеческом обществе и широким распространением атеизма. На отрицании религии как таковой строились целые государства и социальные системы. В интеллектуальной сфере центральное место заняла позитивная наука, рассматриваемая как альтернатива религиозному мировоззрению. В общественном сознании стало утверждаться мнение, что религия принадлежит прошлому и должна восприниматься как ментальный атавизм.


Столетие спустя стало очевидным, что ожидания воинствующих безбожников, мечтавших отвести Церкви роль музейного реликта, оказались беспочвенными. Французский востоковед Ж. Кепель охарактеризовал современную эпоху как "реванш Бога", имея в виду массовое обращение прежних атеистов и агностиков к вере и резко возросшую роль религиозных ценностей в мировом масштабе.


Такого рода глобальный религиозный ренессанс имеет веские причины, основанные на опыте ХХ столетия.


1.2. Прежде всего, было развенчано утверждение о том, что религия является искусственным интеллектуальным конструктом, созданным для обслуживания сугубо материальных, социальных целей. Согласно такому подходу вера – это обман, результат манипуляции массовым сознанием, который приобрёл широкое распространение только благодаря тотальному доминированию церковных институтов в публичной сфере. Это крайне тенденциозное представление было опровергнуто красноречивыми социальными экспериментами в странах коммунистического лагеря.


Похожие вопросы
Предмет: Алгебра, автор: lyudmila87astafurova
Предмет: Русский язык, автор: RTSq
ОПРЕДЕЛИТЕ ПРОБЛЕМУ ТЕКСТА И ПОЗИЦИЮ АВТОРА.100 БАЛЛОВ.

«Кого-то нет, кого-то жаль, к кому-то сердце мчится вдаль…»

Я сел на диван, чтобы успокоиться, потер лоб, и когда стал вспоминать слова любимой песни моей матери, показалось, что в этот миг кто-то думал обо мне с такой любовью и тоской, что вскочил, начал ходить по комнате, не зная, что происходит со мной, готовый плакать, просить прощения. Будто сквозной ток доходил до меня через пространство ночи, преодолевая зимний город, и вдруг я понял, что это она, моя старая мать, лежавшая сейчас там, в неприютной больнице, одна, беззащитная перед болью, в забытьи думала обо мне с безмерной любовью, которая бывает на земле только у матерей. Но когда и где я впервые слышал эту простенькую грустную мелодию и почему слова ее были связаны с матерью?

И мне стало представляться как она босиком ходила по глиняному полу, тонкая, в белой кофточке, напевала негромко прелестным голосом: «Кого-то нет, кого-то жаль, к кому-то сердце мчится вдаль», останавливалась возле окна, улыбалась, поднимала лицо к среднеазиатскому солнцу, сквозившему через ветви карагача. Я видел ее прозрачные от обильного света глаза, ее губы, которые будто влюбленно произносили молитву, говорили о когда-то молодой грусти этому утру, солнцу, плещущему арыку: «Я вам скажу один секрет: кого люблю, того здесь нет…» А я, до восторга влюбленный в мать, не мог понять, кого не было с ней рядом, кого ей было жаль, к кому стремилось ее сердце: ведь отец редко бывал в отъезде. Он боготворил мать, был предан дому, отличался веселым нравом. Порой он носил ее, как ребенка, на руках, целуя ее волосы, а она почему-то обреченно прижималась щекой к его груди.

Однажды услышал я, что она плакала за ширмой, свернувшись калачиком на диване, и, испуганный, бросился к ней, закричал: «Мама, не надо!» Со страхом увидел ее слипшиеся, ресницы, но мать попыталась улыбнуться мне, потом, обняв, начала гладить мою голову нежными пальцами и говорила шепотом, что отчего-то взгрустнулось, но вот прошло, миновало…

Но почему иногда тосковала она? В какие дали, к кому тянуло ее? Всю жизнь она верно прожила с отцом, и я не узнал ее тайну…

А теперь в беспамятстве, на больничной койке, она витала над краем пропасти, и, видимо, в момент краткого просветления вспомнила обо мне с той любовью, с той непереносимой виной в душе. И я ходил по кабинету, стонал, кусал губы, чтобы одной болью заглушить другую, не зная, чем помочь ей, облегчить ее страдания, и бормотал, как в беспамятстве, незатейливые эти слова:

– Кого-то нет, кого-то жаль…

Наверное, не только у меня бывали минуты, когда не приходило спасение от самого себя.
(По Ю.В.Бондареву)