Предмет: Русский язык, автор: nata2332

п...л...тёр.
Вставь пропущенные букбы и наптши проверочное слово

Ответы

Автор ответа: mmalinkat
0
полотер
проверочное слово - пол
Предыдущий вопрос
Следующий вопрос
Похожие вопросы
Предмет: Химия, автор: nastya07fed
Na2SO4 + BaCl2 →




BaCl2 + H2SO4 →​
1 год назад
Предмет: Математика, автор: anaskolarenko547
Помогите,пожалуйста. Даю 20​
1 год назад
Предмет: Математика, автор: kmazurenko67
Пермтр рівнобедреного трекутника 31 см бічна сторона дорівнює 12 см знайдіть основну
1 год назад
Предмет: Обществознание, автор: nakibaki8
Каким вы предоставляете самообразование через 10-20 лет
7 лет назад
Предмет: Русский язык, автор: milenagoncarova
Определите есть ли в тексте наречия.
Почти невозможно было представить себе, что лишь неделю назад он защищал диссертацию на тему «Древнейшие сказания европейских народов». А теперь?.. Мёртвое, взрытое снарядами поле лежало перед ним, земля, на которой был посеян и взошёл хлеб, а потом сгорел и был развеян по ветру вместе с пороховым дымом, земля, на которой было сделано всё, чтобы человек не мог на ней существовать. По одну сторону этого куска земли лежали, спрятавшись за глинистыми буграми, гитлеровцы, пришедшие в чужую, далёкую страну по приказу своего фюрера, уничтожающие, сжигающие всё на своем пути. Неподалёку от них, по эту сторону мёртвого ржаного поля, лежал только один — кандидат филологических наук младший лейтенант Лев Никольский. Он был окружён и по всем правилам войны должен был положить оружие и сдаться в плен победителям. Но он не считал себя побеждённым: пулемёт ещё работал, а если бы он замолчал, в ход пошли бы винтовка и гранаты. Впрочем, он был не один. Двенадцать мёртвых товарищей, которые ещё вчера вместе с ним защищали этот голый кусок земли с одинокой берёзой, лежали вдоль траншеи. (Ю)Тринадцатый оказался живым. Это был разведчик Петя Данилов, любимец всего полка, талантливый и умный парень, писавший стихи и читавший их вслух в самые горячие минуты боя. Теперь он лежал, раненный в грудь навылет, и смотрел в небо, осеннее, но ясное, с редкими, освещёнными снизу облаками. Берёза вздрагивала от выстрелов, и жёлтые листья время от времени падали на раненого. 0дин лист упал Пете на лицо, но Петя не смахнул его, не пошевелился. В одну из редких пауз тишины Никольский подполз к Пете и, смахнув лист, взял его за руку. Ну как ты, а? Ничего, — чуть слышно ответил Петя, — дышать трудно. Послушай... — он помолчал, потом стал с трудом вынимать из кармана гимнастёрки бумаги. Тут мои стихи остались, пошли их вместе с письмом, ладно? Должно быть, не больше пяти минут он провёл с Петей, а уж немцы, воспользовавшись тем, что пулемёт замолчал, намного продвинулись к траншее. Никольский дал очередь, другую — они залегли. Потом снова стали приближаться, прячась между редкими пучками ржи, торчавшей в поле. Плохо было то, что слева, метрах в двухстах от берёзы, стояло орудие. Правда, оно стреляло не по траншее, а в глубину, туда, где на горизонте были видны тёмные, ещё дымящиеся развалины сгоревшей деревни. Но в любую минуту оно могло ударить и по траншее, которую защищало подразделение, состоящее из двенадцати убитых, одного серьёзно раненного и одного живого. Эх, подобраться бы к этому орудию! И тропка была — вот там, где за выходами взрытой бурой земли начиналось болотце с высокой травой. Но нечего было и думать! Он понимал, что немцы захватят траншею, едва только замолчит пулемёт... Никольский прислушался, и в первый раз его сердце дрогнуло, и он крепко сжал зубы, глаза, всё лицо, чтобы справиться с невольным волнением. Петя читал стихи, он бредил, но голос был ясный, звонкий: Есть улица в нашей столице, Есть домик, и в домике том Ты пятую ночь в огневице Лежишь на одре роковом... Петя читал, закрыв глаза, и каждое слово доносилось отчетливо и плавно. У него было потемневшее страшное лицо, когда, сунув в кружку с водой руку, он начал водить ею по лицу, по глазам. Потом вылил воду на голову и, тяжело опершись на Никольского, пополз к пулемёту. Есть! Иди, — сказал он, схватившись за ручки пулемёта... Пробираясь по тропке к болотцу, Никольский услышал звонкий Петин голос, читавший стихи между пулемётными очередями: Не снятся ль тебе наши встречи На улице, в жуткий мороз, Иль наши любовные речи И ласки, и ласки до слёз? Втянув голову в плечи, он мягко опустился в траву и бесшумно пополз, скорее угадывая, чем видя чуть примятую, пересекавшую болото тропинку. Он подобрался к орудию сзади и некоторое время лежал, слушая, как немцы разговаривали резкими уверенными голосами. Он ждал, когда весь расчёт соберётся возле орудия... Немцы, занявшие траншею, были захвачены врасплох, и первым снарядом из уже заряженного орудия Никольский убил сразу же человек двадцать. За стихи, которые Петя читал между пулемётными очередями! За дымящиеся развалины сожжённой деревни! За ограбленных женщин и детей, бродящих по лесам без крова и пищи. За горе каждой семьи, за разлуку с близкими, за Аню с маленьким сыном, которых он, может быть, больше никогда не увидит... (По В. А. Каверину*)
7 лет назад